– Вы жили и фотографировали на Балканах – для сибиряка это экзотика. Потом в мультикультурном и многоликом Петербурге. А что интересного для фотографа в небольшом шахтёрском городе?
– Когда жил на Балканах, снимал в основном пейзажи – горы, море. Потом мне всё это надоело, насытился. Поехал в Питер учиться фотожурналистике и документалистике. Почему опять в Прокопьевске оказался? Учебный процесс предполагал создание серии фотографий, и куратор предложил поехать в мой родной город. Это до сих пор меня увлекает. Думаю, пока я здесь, должен снимать Прокопьевск. У нас нет сильных фотографов. В Москве и Питере высокая конкуренция и перенасыщенность, свою тему найти проще в регионах, особенно там, где ты вырос. Не ограничиваю себя Прокопьевском. У меня в Новокузнецке друзья, в Междуреченске родственники. Могу поехать в другой город и там поснимать. У нас в Кузбассе есть темы, которые никто из фотографов не разрабатывал или, во всяком случае, не разрабатывал очень давно.
– И какую тему вы разрабатываете в Прокопьевске?
– Существование нашего города после эпохи шахт. Вернувшись после долгого отсутствия, почувствовал, как всё изменилось. На праздниках чиновники по инерции говорят о Прокопьевске как о шахтовом городе, чёрной жемчужине Кузбасса. Хотя уже, наверное, пора перестать это говорить. Раньше у прокопчан ещё была надежда, что всё вернётся, что будет, как прежде. Все эти истории про богатых шахтёров, которые могли в выходные слетать в Москву, чтобы просто посидеть в ресторане или в баре – любимая байка старшего поколения, много раз слышал. Люди по этому ностальгировали, но сейчас, наконец, поняли, что такого больше не будет. Начался отток людей из Прокопьевска. Не знаю, как эти настроения охарактеризовать. Потеря силы.
– Кризис идентичности.
– Да, верно. Я хотел для своей курсовой работы в питерской фотошколе сделать из прокопьевских фотографий видео-ряд и сделать аудиозапись – шахтёрский рассказ. Получился бы озвученный видеоролик. Предложил поговорить отцу своего друга – представителю шахтёрской династии. Он уже на пенсии. К моему удивлению, просьба напугала ветерана. Отказался, хотя я не просил рассуждать о политике, кого-то разоблачать, называть имена. Хотел, чтобы он просто рассказал о своей работе. Когда сообщил питерскому куратору, что у меня такая проблема, он не поверил. Переспросил: «В каком смысле боится?». Он тоже привык думать, что все шахтёры – супермены и храбрецы. Но сейчас шахтёры чувствуют какую-то потерянность. Вот эту тему можно взять. Конечно, у многих моногородов такая судьба, но это будет именно наш случай. Прокопьевский журналист Игорь Семёнов посмотрел телеперадачу про Детройт и нашёл много аналогий с Прокопьевском: как люди переживают упадок своего города. Скорее мне нравится тема угля, на котором всё в нашем городе завязано. Разумеется, тему надо решать нестандартно: подходить концептуально, соединять с арт-фотографией.
– Сразу вспомнил сделанную вами фотографию: ветхое здание – контора закрывшейся прокопьевской шахты, – и мимо пролетает красная машина. Несётся так быстро, что на снимке почти превращается в красное пятно. Это о стремительно летящем времени, с которым прежняя реальность уже не совпадает?
– Да. Вы верно угадали, – иронизирует Виль. – Я, может быть, совсем другое имел в виду… Снимал спонтанно, просто «животом». Снимал то, что вижу. Мы потом вместе с куратором и другими студентами делали выборку из многих фотографий. Но когда у зрителя появляется собственная интерпретация – это показатель, что фотография хорошая.
– Прокопьевск называют депрессивным городом. Тема, которую вы разрабатываете – это тема депрессии?
– Нет. Это грусть, скорее всего. Шахты закрылись. Власти обещают, что откроется что-то взамен. Но не знаю… Люди уезжают. У нас в районе Прокопьевска много частного сектора рядом с разрезами. Тоже проблема. И это уж точно не снимешь, как весёлую историю.
– Любой интернет-пользователь за несколько часов видит тысячи изображений. Больше всего – фотографий. Их уже не рассматривают внимательно, а через секунду пролистывают. Как у зрителя и как у профессионала у вас нет усталости от фотографии?
– Нет. Бывает, я устаю просто от интернета. Но вот те снимки, которые пачками в соцсетях выкладывают – свои поездки и т. д. – их ведь уже и фотографиями, искусством не считают. «Давай селфи сделаем!». Это не фотография. Конечно, именно рамка фотографическая, какие-то другие лекала – они всем надоели, и многие ищут новые подходы к фотографии.
– Вы говорили, что не называете свои работы «художественной фотографией».
– Художественная фотография – это когда важна техническая часть: высокое разрешение, где какой свет из листочков деревьев вылез. Я занимаюсь документальной фотографией, фоторепортажами и стрит-фотографией. Самое простое определение стрит-фото – случайные снимки на улице. Хотя стрит-фото – это иногда и снимки, сделанные в помещении, даже в квартире. На Западе это направление развивается с 50-х годов ХХ века, а у советских фотографов даже понятия такого не было.
– Чем стрит-фото отличается от документальной фотографии?
– Они похожи, но всё же сделаны по разным правилам. И там, и там фотограф просто фиксирует событие, не занимаясь постановкой, не вмешиваясь. Это общее. Но стрит-фотография – это игра с формой, цветом и тенью, а документальная фотография подразумевает концепцию. Стрит-фотограф, как правило, мыслит отдельными карточками, а документальный фотограф – сериями снимков. Для того чтобы сделать стрит-фотографию, надо выйти на улицу, не побояться приблизиться к тем, кого хочешь сфотографировать; фланировать и ловить момент. А в документальной – там важнее какие-то другие штуки. Надо серьёзно подготовиться, продумать, что ты будешь снимать, посмотреть, как эту тему решали другие фотографы. Найти общий язык с героями, чтобы они пустили тебя в свой мир. Документальная фотография, как правило, сопровождается каким-то текстом, пояснением. Она развивается. Появилась постдокументальная фотография. Допустим, был проект Марии Гельман, посвящённый домашнему насилию. Серия портретов. Портрет уже позволяет постановку. Она сняла, конечно, не сам момент избиения, но в её портретах читается история этих женщин.
– Кто из фотографов на вас повлиял?
– Из отечественных – Сергей Максимишин, Александр Петросян.
– Это современники, а кто из классиков?
– Конечно, родоначальники, Анри Картье-Брессон, который какие-то темы вообще закрыл.
– Картье-Брессон – это уже стрит-фото?
– Да, он считается одним из родоначальников стрит-фотографии, и в то же время снимал документальную фотографию. Его метод, концепция «решающего момента» – это база. То есть многие от этого подустали и не особо стремятся следовать, но изучать всё равно надо. Вообще влияний много. Ты смотришь, вольно или невольно кому-то подражаешь. Потом тебе надоедает, и ты ищешь новые формы. Наши новокузнецкие из ТРИВа, Соколаев – конечно, тоже повлияли. Настолько, что тяжело сейчас мышление перестраивать и снимать по-другому. Я когда начал серьёзно снимать, про ТРИВу вообще не знал. Потом кто-то сказал про мои снимки: «Очень похоже на Соколаева, только гораздо слабее». Заинтересовался, нашёл сайт, где архив их фотографий. У них прослеживается какая-то «сибирскость»: работяги, тяжёлые условия нашей жизни, долгая зима. Но понимаю: от того, что они делали, надо отходить, двигаться в других направлениях. Иначе прекратишь развиваться.
– Мне казалось, что все продвинутые фотографы – мизантропы. Живописец творит на пленэре или у себя в мастерской, а фотограф-документалист работает в гуще людей и в свободное время предпочитает быть один. Но вы запустили в Прокопьевске проект «Фотосушка», опровергнув этот стереотип. Зачем вам такой проект понадобился?
– Когда приехал в Прокопьевск, стало скучно. На Балканах жил – там тоже ничего не происходит. Русские начинают либо очень много пить – там очень хороший алкоголь, либо устраивать какие-то праздники еды. Переехал в Питер – там можно каждый день ходить на бесплатные мероприятия, а вернулся в Прокопу – здесь в культурном плане всё очень слабо; мало людей, которые серьёзно насмотрены. Решил, пока я здесь, создать какую-то среду, в которой мне самому было бы интересно. Без среды ты сам будешь стоять на месте. Подумал, что сейчас мы начнём, создадим что-то вроде фотоклуба и будем просто общаться. И это получилось. Кого-то я заинтересовал, кто-то начал на плёнку снимать. «Фотосушка» – уникальный в своём роде проект, который проходит в формате интерактивной выставки. Любой желающий может разместить свои заранее распечатанные фотографии на веревках с помощью бельевых прищепок, таким образом став участником выставки. Также если какая-то фоторабота приглянулась, то её можно забрать себе в коллекцию. По традиции на обратной стороне снимка принято оставлять свои контакты и пожелания новому владельцу. Организовывали в Прокопьевске мы ее уже два раза. Первая прокопьевская «Фотосушка» – просто тусовка ради тусовки. Результат мне был не важен. Знаю, что, скорее всего, девяносто девять процентов фотографий, которые в любом городе принесут на «Сушку», – это неинтересные снимки, ну, потому что массовая движуха. Но потом один-два человека обязательно заинтересуются, начнут снимать. У нас уже четверо на фотоплёнку снимают. Михаил Черепанов даже сам фотографии печатает через фотоувеличитель; заказывает плёнку, фиксажи, фотобумагу. Появились люди, которым интересно фотографировать. Кому-то интересен сам технический процесс. Кто-то стрит-фотографиией начинает увлекаться. Появился один фотограф, которому интересен стрит в чистом виде – Михаил Храмцов. Он профессионально очень вырос за этот год. Ещё один талантливый фотограф, с которым мы познакомились благодаря «Фотосушке», – Сергей Акимов. Он работал музыкантом, строителем. На пенсии всерьёз занялся фотографией. Но это человек с такой насмотренностью, с такими знаниями, которые редко встретишь. Он прислушивается к моим советам, хотя в два раза старше меня. Мозг у него молодой, постоянно новую информацию принимает. Вот такие люди нашлись в Прокопьевске. Я заметил, что несколько фотографов начинают мыслить в одном направлении. В следующем году планируем коллективную выставку и «зин», фотокнигу. Пока ещё не по всем вопросам сошлись. Если всё получится, то Прокопьевск будет показан не таким, как его привыкли видеть. Это не открыточная фотография. Не знаю, поймёт ли её массовый зритель. Но мы будем делать в первую очередь для себя, поэтому нам всё равно.
Смотрите также наш фоторепортаж с выставки стрит-фото "Фотосушка"